Как часто психоаналитик слушает в своем кабинете рассказы о самых разных обидах: на маму, отца, братьев-сестер, на подруг и друзей, коллег, начальника, на себя как психолога, и даже вообще на всю жизнь в целом! А так же о том, как страшно каким-нибудь своим поступком - особенно отказом - обидеть другого...
Что же происходит в душе обиженного человека? Давайте попробуем заглянуть в нее, чтобы рассмотреть возможные подробности зарождения обиды и наметить пути выхода из этого затягивающего в себя переживания.
Представьте себе ребенка, который подходит к маме и просит конфету. Дело происходит перед обедом, он уже проголодался и, конечно, просит самую вкусную для него и быструю еду. Но мама понимает, что малыш, перехватив сладким, откажется от основного блюда, что отнюдь не пойдет ему на пользу. И она не дает ему конфетку, отправляя еще немного поиграть. Ребенок надувает губки, хмурится и уходит, обидевшись.
В этот момент в детской душе разворачивается целая психологическая драма. Еще только собираясь подойти к маме, он уже представлял себе и ту чудесную конфетку и улыбку мамы: "Конечно, возьми, дорогой!". Он ожидал, что его желание будет тут же исполнено к его великому удовольствию. Варианта, что ему откажут, он даже не рассматривал, ведь ребенок охватывается каждым пришедшим сиюминутно желанием целиком. В таком состоянии есть только одна наиважнейшая вещь в мире - предмет желания. И только одна надежда - что желание будет исполнено кем-нибудь: тем, к кому обращается дитя. Возникшая фантазия о немедленном удовлетворении желания воспринимается как реальное будущее. А затем происходит проверка этой фантазии высказыванием желания вслух. И там, где ожидаемое будущее не совпадает с реальным, появляется обида на зловредный объект, оказавшийся отличным от фантазийного образа, удовлетворившего надежду.
Давайте теперь рассмотрим эту психологическую цепочку, приводящую к обиде, еще раз, но с той точки зрения - как это происходит у взрослых людей. Сначала появляется желание, которое сам желающий удовлетворить по каким-то причинам не может. Потом идет поиск объекта, которому в фантазии предписывается обязательно и безоговорочно исполнить это желание. При этом настоящего человека, на которого возлагаются сии надежды, совершенно не видно за огромным, всепоглощающим желанием. Есть только ожидание его полного соответствия надеждам желающего субъекта. И когда объект ведет себя не так, по-своему, то есть как живой человек со своими нуждами, а не как добрая фея, только и ждущая, чье бы желание сейчас исполнить, тот, кто возлагал на него надежды, переполняется ими, как пузырь жидкостью, не могущей вытечь наружу.Это и есть образ переживания обиды: она переполняет, от неё надуваются. Причём это переполнение выражено даже телесно: в мимике (надувание губ, щёк), в позе тела (приопущенные немного вперёд плечи, сгорбленная спина).
Особенно обида накапливается в случае непроговорённых ожиданий от другого. Представьте, что человек что-то ждёт от вас, но ничего вам не говорит. Вы ведёте себя по отношению к нему так, как вам представляется целесообразным, ведь он ничего не пояснил о вашем взаимодействии. Шанс не угадать его мысли в этом случае очень велик. А у него в момент неугадывания, промаха другого возникает обида. В следующий раз не сказал – обида добавилась. В третий – ещё немного. В четвёртый терпение молчуна лопается, и он выливает на вас всю свою обиду. Совершенно, впрочем, неожиданно для вас, ведь мысли вы читать не умеете, а предугадывать и исполнять малейшие желания по первому их возникновению – тем более.
Такое бессловесное общение характерно для матерей с младенцами, которым не более нескольких недель от роду. Взрослые люди, использующие подобную модель взаимодействия, в душе – всё ещё крошечные младенцы, не способные сами о себе позаботиться и потому молчаливо ищущие заботливую фигуру в другом человеке.
Вот что, по моему мнению, представляет из себя обида: это накопившаяся нереализованная надежда, закупоренная несоответствием другого ожиданиям обидевшегося. Такой подход к обиде снимает ответственность с объекта обиды ("обидчика") и возвращает ее тому, кому обида и принадлежит как текущее эмоциональное состояние. Другими словами, обидеться можно, но обидеть нельзя. Обида как ответная реакция на собственную необоснованную надежду, как видим, не связана напрямую с другим человеком - тот выступает всего лишь крючком, за который цепляются чужие желания, и за них он, конечно же, ответственности не несет. Поэтому фраза "Ты меня обидел", на самом деле означает: "Я надеялся, что ты исполнишь мое желание, но этого не произошло, но у меня осталась надежда заставить тебя это сделать".
Чем сильнее надежда на другого, тем сильнее обида за отказ. Прощение в таком случае становится снятием с "обидчика" ожиданий в реализации собственных желаний. А это, в свою очередь, подготавливается обнаружением того, что именно хотелось и как так случилось, что обиженный ждал, будто кто-то другой будет его желания исполнять.
А это уже переход из состояния младенца в состояние взрослого человека, который сам может о себе позаботиться, удовлетворить свои потребности, исполнить свои желания, реализовать свои надежды. И тогда "обидчик" превращается в такого же человека - со своими желаниями, потребностями и надеждами, который ничего другому не должен. И общение между ними будет строиться легко, свободно и на равных , без повышенных требований и непроговоренных ожиданий друг от друга.
Так что главный шаг из обиды в удовлетворительные отношения состоит в обнаружении в себе скрытой надежды на полное воплощение в жизнь своего желания руками другого человека. Как только она обнаружена, желание оказывается в руках своего истинного владельца - и тогда можно самому что-то сделать для его удовлетворения, освободив другого от роли заботливой мамочки великовозрастного дитяти. Обида исчезает, так как пузырь надежды на другого становится сосудом желания в собственных руках.